Психология образования

«С  любимыми не расставайтесь…» 

Новенький небоскрёб на набережной Невы в Новограде, неофициально называемый в низах народных «Навороченное небо», населяли нувориши, негоцианты, нардепы и  номенклатурные начальники.

Наверху небоскрёба, непосредственно под небесами, наконец-то нагулялись и наплясались на новоселье новые «небожители» – Николай Николаевич Нечаев с наследницами Нюрой, Нелли и Надеждой. Ещё недавно с нуля начинал Николай Николаевич и на тебе, накатило: назначение за назначением, наличность к наличности, недвижимость недешёвая, наделы немереные и номинация «ННН» (настоящий номенклатурный начальник).

И наследницы у Нечаева непростые народились. Нюра (Нечаева-младшая) – нимфетка несовершеннолетняя, несозревшая, непутёвая, наукам необученная. «Недоросль неразумная», – так Николай Николаевич её называет. Нелли (Нечаева-средняя) – та ещё нимфа: нутром надменная, невоздержанная, нравом нестрогая, в наслаждениях ненасытная, да ещё натурщица в неоромантическом ню-салоне «Нирвана». Недоволен Нечаев, недосмотрел за Нюрой и Нелли. Как начальником назначили, так навалилось невпроворот нагрузок и наказов непомерных. Некогда было наследниц направлять, наставлять, напутствовать. Няньки их нянчили, да наставницы из них никакие, вот и наказание.

Надежда (Нечаева-старшая), напротив, Нюре и Нелли неровня, натура неординарная, нравом нежная, неиспорченная, начитанная. Ни на кого Надежда непохожа, как бы нездешняя, несовременная. Не нарадуется, не налюбуется Надеждой Николай Николаевич.

– Ну, ненаглядные мои, нагулялись мы, наплясались. Надобно новое начинать. Намерен я назавтра в Нью-Йорк наведаться, наказы у меня неотложные. Наверняка нескоро назад буду. Чем надарить мне вас, Николаевны? Начинай, Нюрочка!

– Найди мне, Ники, нектар необыкновенный, «Наваждение» называется. Напудрю носик, например, и нисколько неважно, накрашена ли я или не накрашена, а никто не наглядится, не налюбуется. Надломится ноготок, а я нанесу нектар и все ноготки как новенькие: и наращены, и налакированы.

– Ну, надо же, что надумала, недоросль неразумная, нимфетка непутёвая!  Ну а тебе, что надобно, Нелли Николаевна?

– Найди мне, Николаич, наряд необыкновенный – накидку-невидимку. Наброшу её и нисколько неважно,  в наряде ли я от Никамуры, например, или нагая, по настроению. Что ни надену, все ниц, ничком и наповал, настолько я неотразима и неповторима в накидке буду.

– Ну, нагородила, негодница! Непотребно нагишом-то напоказ! Непорядок! – нахмурился Николай Николаевич. – Надеюсь, несерьёзно это. Ну а ты, Наденька?

– Нужны мне незабудки, да непростые, а необычайные, неразлучные. Для меня и Никиты Надеждина, ненаглядного моего, Немезидою мне наречённого. Надумал он в ноябре в Нью-Йорк направиться, на нейрохирурга научиться намерен. Надарю ему незабудки неразлучные и навсегда  неразлучны мы с Никитой будем. А ничего иного мне не надо.

Несразу, нескоро и недёшево, но нашёл Николай Николаевич нектар «Наваждение» для Нюры и накидку-невидимку для Нелли. Но вот незабудки неразлучные для Надежды – никак: нет нигде и недостать, ни за какие наличные. Накупил он тогда и нектара, и накидок на всех и назад в Новоград направился.

В начале ноября нагрянул Николай Николаевич напрямую с небосвода в небоскрёб, надарил, надивил наследниц. Нюра и Нелли немедля нарядились, накрасились, надели норки и направились напрямик в «Некрополь» – новомодный новоградский ночник насладиться своей неописуемостью.

Надежда и Николай Николаевич наедине насиделись, наговорились за ночь.

– Не вини меня, Наденька. Не нашёл я незабудок неразлучных. Нет их в Нью-Йорке и нигде нет. Не нужны незабудки те народу нынешнему; неинтересны и невостребованны. Нравы, наверное, уже не те. Надеюсь, и без незабудок вы с Никитой навсегда неразлучны будете. Да, Надя, вот ещё: новое назначение у меня, некогда  незабудки находить, недосуг.

Ну, невзгода! Нет незабудок неразлучных и не достать. Самому Нечаеву найти невмоготу, невмочь.

Никто кроме нас! Нацелилась Надежда непременно найти незабудки неразлучные и нащупала-таки нить невидимую. Нянька её, негритянка из Намибии, нашептала, что в Намибии, в наделах недоступных, нехоженых, непролазных, незабудки те необычные, неразлучные ещё не собраны и найти их можно.

 – Надо тебе, Наденька, в Намибию нагрянуть, найти негуса Набоба, надзирающего за наделами, и нанять его, навалив наличных немало. Он-то сам незабудок тебе не наберёт, не натащит. На это не надейся. Начальникам в Намибии нагибаться и напрягаться непотребно, но тебя, куда надо, он направит и наставления необходимые начитает. Настройся наперёд, что направишься ты навстречу неизведанному, необъяснимому, неожиданному и неприятному. Непрерывно будь начеку,  настраже, наготове. Неизвестно, чего натерпишься, пока найдёшь. И ныть нельзя; нытики в Намибии не выживают. Найдёшь надел, наберёшь незабудок неразлучных и назад незамедлительно.  

И неделя не минула, а Надежда уже направилась по Намибии к наделу недоступному, навстречу невзгодам неведомым. Если наудачу, то неделя туда и назад неделя, а если неудача, то и непредсказуемо. При себе наган, нож и ноша немалая, неподъёмная, негусом навьюченная. А в напарники он никого не назначил: сама напросилась, сама и надрывайся. Ну, а если набожная, то на Ноя надейся.

Недалеко и немного ещё Надежда нашагала, а уже невмоготу, уже надрываться начала. Нелишне напомнить, что Намибия – это наковальня накалённая, к нездешним неизменно недружелюбная, а ими невыносимая. И ненастья здесь такие, что наши наводнения – ничто,  недоразумения незначительные.

Нещадно набросилась Намибия на Надежду, наотмашь нокауты наносит, наизнанку нутро наворачивает. Но и это не всё: то нахрапистый носорог нагонит и нападёт, то невиданные нетопыри с небес налетят и напугают, то назойливые насекомые налезают и в нос набиваются. Надорваться недолго, а нажаловаться некому. Накричится Надежда, нарыдается, но не ноет и, несмотря на недоедание, недосыпания и недомогания, наперекор Намибии неустанно к наделу направляется: нестолько к незабудкам неразлучным, насколько к Никите ненаглядному навстречу. Надеется Надежда, что Никита за ней из Новограда незримо наблюдает, направляет и напутствует. Нипочём ей тогда напасти намибийские. Так за неделю и набрела, наткнулась на незабудки неразлучные. Невероятно, но нашла, вот они, наяву, наперечёт!

Налюбовалась Надежда своей находкой необыкновенной, несбыточной: и нарадовалась, и наплакалась. Никите ненаглядному наказ по небу направила: «Называй меня невестой, ныне и навсегда неразлучники мы».

А там и ночь настала. Начала Надежда ночлег налаживать и ночевать настраиваться. Но неожиданно в ночи непроглядной навалилось на Надежду нечто неопознанное: то ли нежить натуральная, то ли нечисть науке неизвестная. Напугалась Надежда нападению нежданному, непредвиденному. Но тут как наваждение нахлынуло, накрыл её наговор негромкий, ни с кем несравнимый:

– О! Кому это я ненароком на ногу наступил? Извините,  я ненарочно, нечаянно. Не видно же ничего!

– Никита! Ко мне!! Наведался!!! Невозможно! Это нелепица небывалая!

 Тут у Надежды ножки надломились, и она навзничь наземь налетела. Ненадолго. Наваждение низошло, а над ней Никита налицо: неумытый, нечёсаный, наряженный как неандерталец. Он! Несомненно, он! Ненаглядный,  налюбоваться нельзя!

– Нашёл меня, нашёл! В Намибии! В неизвестности! Как?!

– Надежда моя ненаглядная! Ещё в Новограде я тебя невестой назвал, но никому ни намёка. Ты из небожителей, а я нейрохирург начинающий. Ни наличности, ни недвижимости. Эка невидаль! Некто неизвестный, незваный, нелюбимый. Невдомёк мне было, чем тебя надивить, что наобещать, что надарить, как наравне стать.  Себя невзлюбил за не находчивость и неорганизованность. А тут направление в Нью-Йорк: не на неделю, надолго. Надо, а невмоготу в такой неопределённости. Но нашёлся я, надумал, наконец. Начитался  в «нете» про незабудки необыкновенные, неразлучные. «Нет» меня и надоумил набегом в Намибию наскочить. Я нелегально с норда в Намибию нагрянул и по навигатору сюда напролом направился за незабудками неразлучными. А что ты в  Намибии – это  неожиданность невероятная, я в неведении находился. Ну, и натоптался я за неделю, намыкался, пока на тебя не наткнулся. Наверно, наитие навело или нюх. Вот и нашёл тебя, невеста моя наречённая, в Новограде найденная, в Намибии новообретённая. Навечно!

И всю ночь напролёт наговориться, наобниматься, нацеловаться не могли.

Назавтра, набрав незабудок неразлучных, как награды настоящие для себя, и как напоминание о Намибии,  ныне и навсегда неразлучные,  Надежда и Никита направились налегке назад в Новоград.

Невероятно, но всю неделю никаких напастей, неприятностей, ненастий и несчастий в Намибии не наблюдалось.

Настоящая Н-новелла написана  9-14  февраля  2015  года  накануне и в ночь Дня влюблённых

Владимир Терентьев