Психология образования

Александр Асмолов — российский ученый, психолог, академик РАО. Директор Федерального института развития образования. Заведующий кафедры психологии личности факультета психологии МГУ.

— В чем, на ваш, взгляд самые серьезные недостатки современного школьного и дошкольного образования? И если нужно что-то менять, то что в первую очередь?

— Ключевая установка в образовании — поддержать разнообразие детства, а не превратить детей в солдат Урфина Джюса. Поэтому я предлагаю формулу, что не ребенок должен готовиться к школе, а школа должна готовиться к ребенку. И еще важно понимать, что детство как этап самоценно. Есть пугающая логика, свойственная культурам, которые мы называем «культурами полезности»: человек рождается не просто так, а для чего-то, ради выполнения тех или иных общественных функций. Дошкольник готовится к школе, школьник готовится к вузу, студент готовится к выбору профессии, профессионал готовится к пенсии, а пенсионер — к смерти. Получается, что мы рождаемся, чтобы готовиться к смерти. Поэтому для меня так важно понимание, что детство существует ради детства. И я, как бы ни было трудно, пытаюсь провести его в разнообразные программы дошкольного образования.

Нужно определиться с целями воспитания: мы хотим вырастить людей со свободным критическим мышлением или только подданных по найму у государства? Вот это совершенно две разные установки в культуре. В культуре полезности говорят: умные нам не надобны, надобны верные — моя любимая цитата из Стругацких

— Какой подход можно этому противопоставить?

— Противоположная установка в воспитании — чтобы человек не превращался, простите меня, в конформиста. У меня были замечательные учителя, их портреты напротив вас: это Алексей Николаевич Леонтьев и Александр Романович Лурия, психологи, наконец, два портрета, которые сзади вас, к психологам не относятся — это писатели Булат Окуджава и Владимир Тендряков. Именно Окуджава и Тендряков помогли мне сказать, что главной линией развития образования должно быть то, что я, может быть, неуклюже назвал гуманистической педагогикой достоинства.

Все песни Окуджавы — стихи, точнее — о достоинстве для меня важны. Тендряков как человек, который сыграл для меня одну из главных жизненных ролей, который учил меня, будучи мужем моей старшей сестры, называл меня своим младшим братом. Он приглашал меня и говорил всегда, еще когда мне было 12, 13, 14 лет, и я запомнил это навсегда: личность кончается тогда, когда человек начинает жить по формуле «что изволите?» Я хочу, чтобы вы услышали эту формулу. Эта формула открыла мне коридоры понимания личности.

А другой учитель — это [философ] Мераб Мамардашвили и его формула: если мой народ выберет [Звиада] Гамсахурдию (грузинский диссидент, первый президент Грузии), я не буду со своим народом. Он читал нам лекции, и мы как завороженные слушали его — неважно, психологи мы были, философы, физики или кто-то еще. Вот когда ты сталкиваешься с людьми, которые меняют твой масштаб жизни как личности, как для меня меняли Тендряков, Окуджава и Мамардашвили, ты понимаешь, что самое опасное — это превратиться в человека, который ищет любое оправдание себе в принятой роли. Я расстреливаю, потому что у меня был приказ, я здесь ни при чем. И начинается великое бегство от «личностности», от свободы..

— Чем тут может помочь школа?

— Что такое школа? Один из могучих вечных институтов приобщения человека к культуре человечества. А говоря на скучном языке исследования, один из институтов социализации личности. Это главная характеристика. Для меня на первый план выходит школа, которая помогает в общении с учителями и сверстниками обрести свое «я». Вещи, связанные со знаниями, умениями и навыками — второстепенный момент в этом процессе. Школа должна давать картину мира. И сегодняшняя школа должна быть школой неопределенности, школой обучения поведению в сложных ситуациях, школой, учитывающей разнообразие.

Дискуссия о роли школы идет постоянно. Одни считают, что ее роль — формовка личности, когда из людей делают солдат Урфина Джюса. Я же считаю, что школа должна быть институтом поддержки человечности в человеке, который помог бы индивидуальности отстаивать себя. Это стремление я четко выразил в разрабатываемых с девяностых годов программах, которые называются «программы вариативного образования». С позиции [психологов] Льва Выготского и Алексея Леонтьева разработаны новые стандарты, не сводящие школу к ЗУН — знаниям, умениям и навыкам. С девяностых годов мы поддерживали появление лицеев, гимназий и предлагали даже называть подобные заведения «школьными лабораториями». Все это появлялось. И есть много удивительных сильных школ, где одаренный ребенок начинается с одаренного учителя, где ребенку дается возможность самореализации, где на него не идет каток формальности.

Мы с самого начала говорим, что задачи должны быть разные — не только такие, где все «дано», где заранее известно, что поезд, вышедший из пункта, А обязательно придет в пункт Б. Ведь настоящие задачи — это задачи с избыточными данными, с недостаточными данными, с вероятностными данными. Мы называем их жизненными задачами. 

Читать полностью...