Психология образования

• Тренер по аргументации, этикету и культуре речи
• Окончила филологический факультет Иркутского государственного университета им. Жданова, аспирантуру Ленинградского педагогического института им. Герцена.
• Представитель немецкой тренинговой школы. Проводит тренинги на немецком и русском языках. Опыт тренинговой работы — более 20 лет.
• Автор и ведущая программ по аргументации, этикету, культуре речи и грамотности для взрослых: "Школа тренеров ораторского мастерства (ШТОРМ)"; "Риторика. Основы успешной речи", "Король говорит!", "Речевое мастерство преподавателя/тренера/наставника/коуча", "Будьте любезны!", "Семейный этикет". Постоянный спикер мероприятий деловых и HR клубов. Ведущая программы «Этикет» на телеканале «ЕДА». Регулярно проводит в Петербурге открытые лекции по этикету.
• Интересный факт об Анне: Анна — потомок древнего рода немецких баронов Мантойфель.

КЛАССНОЕ НАСЛЕДИЕ

Из года в год наблюдаю: те участники тренингов по риторике, которые нигде специально ораторству не обучались, имеют общие навыки публичного выступления. Как если бы они всё же посещали (неосознанно) одну общую школу. Есть какое-то единое начало в их ораторском поведении. Поиски ответа привели к истокам. Да, есть такая начальная школа!

С младых ногтей, с раннего школьного детства учителя методично вырабатывали у нас навык «отвечать урок». Мы не знали его до школы, потому что дома он был не нужен. Дома мы учились всему на свете, но только не «отвечать урок». (Сцены декламации перед гостями не в счёт). Жизнь до класса и вне класса – это наша личная, а не публичная жизнь. Публичная начнётся в первый погожий сентябрьский денёк.

Отвечать урок (все помним) - это значило громко, чётко, близко к тексту, но не слово в слово (иначе ты зубрила) пересказать содержание «параграфа». В пол смотреть было нельзя («подними голову!»). Выходить к доске нужно было без всяких записей. «Подсказывать, списывать и подглядывать» - запрещённые и осуждаемые действия. Отвечать надо было «по памяти».

Мы помним эти речевые памятники школьного урока: «выучить назубок», «чтобы от зубов отскакивало». Высшая проба: «разбудить среди ночи».

Какие навыки публичного выступления формировались тогда у нас?

Параграф 1. Стоять - как вкопанный.

Многие ораторы именно так и стоят перед аудиторией. Расхаживать вдоль доски во время ответа было бы вызывающе дерзким – мы этого и не пытались делать. Если нужно было писать на доске, то мы подходили к ней. Многие из нас сегодня так же подходят к флипчарту, где бы он ни стоял. И если он стоит в углу (организаторы так поставили), то мы идём в угол, хотя это не лучшая позиция для выступающего. Передвигать флипчарт, самому организовывать пространство своего выступления – это для многих новое сознательное усилие.

Параграф 2. Смотреть прямо.

Стоя перед одноклассниками, мы смотрели в стену за их спинами. Идеальной реакцией на нашу речь было молчание. Возглас, смех, любое движение пресекалось учителем как помеха. «Тихо! Не отвлекайся!»

Именно этот навык «смотреть прямо» приходится преодолевать взрослому человеку, если он хочет быть убедителен как выступающий (докладчик, спикер, оратор и т.п.)

Приходится учиться смотреть не вообще вперёд, а в глаза напротив. И не просто смотреть, а устанавливать зрительное общение, то есть реагировать на реакцию. Видеть недоумение, согласие, возражение, скуку или интерес. Видеть, чтобы корректировать свою речь. И быть в зрительном контакте не с одним избранным, а с аудиторией.

Параграф 3. Отвечать чётко.

Ключевое понятие здесь – отвечать. Мы на уроке никого ни в чём не убеждали. Не рассуждали вслух. Для «своих мыслей» школьная система предусмотрела сочинения. И многие из нас преуспели в них и сформировали навык искать нужное слово, формулировать ощущения, предположения и догадки. Зачёркивать и исправлять по ходу мысли. Но это письменная речь. А перед классом рассуждать – это, мы знаем, демагогия. Рассуждать – это пытаться угадать имеющийся у учителя (и у некоторых примерных учеников) правильный ответ. «Не гадай, а отвечай на вопрос».
В старших классах бывала и вольница. Вдруг появлялись учителя, которые поощряли думать вслух. Формат новый, не простой, и выдерживать его в чистоте бывало трудно: говорили наперебой, много и разно, мысли если и рождались, то какие-то мелкие, развивать их было некуда. Развивался хаос. Дисциплина падала на глазах, и школьная администрация в жарком союзе с родительским комитетом выходили ей на поддержку и возвращала на место. Урок не место для дискуссий.

Параграф 4. Давать полный ответ.

Мы хорошо усвоили одну примету: если учитель задаёт дополнительные вопросы, значит ответ был «не очень». Вопрос потому и называется дополнительным, что ответ «по теме» был неполным. Других определений для вопроса мы в школе не узнаем. Трудно представить, чтобы учитель сказал «у меня есть встречный вопрос» или «можно задать уточняющий вопрос?» Была ещё одна категория вопросов – наводящие. Это полный провал. За ответ по наводящим вопросам оценка неумолимо снижалась. «Ну вот я за тебя всё и рассказала!»

Мы без иллюзий: вопрос – это плохой знак. Это учительское недовольство. Вопросами можно «засЫпать», то есть показать ученику, что он не знает темы. («ЗасЫпался на дополнительных вопросах» - объясняют позже и некоторые не критичные к себе студенты). Вопрос как унижение, как подозрение, как желание свести счёты – это всё у нас в памяти. Вопрос, он всегда «на засыпку». Вот нам и проблема вопросно-ответной сессии в публичном выступлении.

И ещё один крепкий вывод мы делаем уже в раннем публичном опыте: монолог – это отлично, это значит, что ты много знаешь, у тебя хорошая память, ты умеешь связно излагать. Диалог – это ответы на наводящие вопросы. Суррогат монолога, «до пятёрки не дотягиваешь».

Параграф 5. Отвечать на оценку.

Ну разумеется. Ты выходишь к доске, чтобы получить оценку. В журнал и в дневник. Для себя, для родителей, для классного руководителя (показатели!) – неважно. Важно, что оценка – главный критерий твоей документальной школьной жизни. Есть глубоко драматическое противоречие в феномене школьной оценки, но она существует, и попытки её отменить всегда заканчивались её возрождением. «Запомни: ты учишься не для оценок, а для знаний. Не для нас с мамой, а для себя!» Запомнили. Но плохие оценки вели к проблемам, а хорошие – к поощрению. При этом за хорошими могли стоять ложь и фальшь, а за плохими - не незнание, а конфликт эмоций.
Став взрослыми, мы в публичном выступлении (часто бессознательно) предвкушаем оценку. Стремимся к ней, и она становится целью.

С навыком отвечать на оценку связан и навык ожидания «вызовут\не вызовут». Чаще всего это ожидание было тревожным, иногда – паническим, изредка – с предчувствием успеха. В любом случае: выходить к доске надо было по вызову учителя. Принуждение к ответу, сказали бы мы тогда, знай мы азы политкорректности. Липкий страх, уныние,  «настроение упало» - вот аккомпанемент нашего выхода к доске. Страх перед публичным выступлением мы знаем давно и с оттенками.

(И как благодарны мы бывали, как легко становилось, когда вдруг: «Можно с места. Можно не вставать». О, эти чуткие взрослые души! Но и они не злоупотребляли отключением напряжения.

Либеральность выходила боком и тогда).

Примечательно. Сидеть, сложив руки на столе.

Этот физический навык вырабатывался у нас одним из первых. Ровная спинка и руки на парте перед собой. Есть убеждение, что это необходимо для здоровья (профилактика сколиоза). Нет сомнений, что такой навык поддерживает не только спинку, но и общую дисциплину в классе. Глаз учительский радуется: стабильная картина держит и его в равновесии. Хороший классный навык. И ораторскому искусству не помеха. Помехой он становится за обеденным столом. Когда мы «выходим в свет». Светский этикет бьёт по рукам. Ну как отучить локти от стола! Трудно, честное слово! Но это к слову о том, как глубоки навыки детства.

Вывод.

Чтобы сформировать навык, знаем мы, нужно время. Честный тренер не обещает быстрых результатов. За два дня тренинга, даже максимально интенсивного и сплошь практического, навык не выработается. Магическое «80% практики» в предложенной программе и минимум теории (так как она, конечно же, вода и бла-бла-бла) – наивный маркетинг.   

Постоянные упражнения, повторения и усилия – единственный (увы!) гарант навыка. Его надо именно выработать (хорошее слово!)

Так вот же они пред нами: выработанные в течение 10-11 лет (и не просто лет, заметим, а эпох: детство, отрочество, юность прошиты  ими и прожиты с ними). Это настоящие крепкие навыки.  Автоматические, то есть уже бессознательные.

Задание на дом.

И что с ними делать? Интересная задача для нас, тренеров. Предлагаю подумать вслух. Можно с места. Не вставая.

Источник