Чего больше всего хотят родители? Чтобы их ребенок был здоровым, умным и успешным. Кто наверняка знает, как этого добиться? Никто. Мир так стремительно меняется, что хочется побыстрее научить свое чадо в нем жить. Но в результате – капризы, рассеянность и двойки в дневнике. Что делали не так – непонятно. Разобраться в этом вопросе поможет нейропсихолог.

Далеко не все представляют, что это за специалист. Предлагаем разобраться. Когда к нему стоит обращаться, а когда уже не имеет смысла? Как на домашнем уровне помочь своему ребенку развиваться равномерно? И каких ошибок в воспитании можно избежать?

Кто это такой?

В отличие от психологов, которые занимаются эмоциональной сферой, нейропсихологи работают над развитием функций психики – памяти, внимания, мышления, речи.

Сама наука начала развиваться с 30-х годов XX века. Череда войн оставила много раненных в голову солдат — появилась большая база для изучения мозга человека.

С 70-х годов обороты стала набирать детская нейропсихология. Росло количество исследований, и сейчас это очень востребованное направление, так как у детей наблюдается дисфазия развития, они развиваются неравномерно. Влияют на это и методы родительского воспитания, и плохая экология, и особенности родовспоможения, ЭКО-подходы к планированию беременности. Факторов много.

С 2014 года в Чебоксарах работает Центр детской нейропсихологии Елены Сусловой. Елена отмечает, что с каждым годом всё больше людей обращаются к ним за помощью, причем по собственной инициативе, а не по направлению от невропатолога.

В нейропсихологии именно тело является ответом на вопросы. Идет перекос – ум опережает физическое развитие. Позже это отразится на письме пропуском букв. Ребенок подумал, но рука не успела зафиксировать, поэтому гласные начинают выпадать, слова не дописываются, точки не ставятся. Это первые сигналы. Но сначала лучше проконсультироваться с неврологом. Возможно, что повреждения нервной системы были тяжелее, чем вы представляете.

– Елена, выходит, то, что мы воспринимаем как каприз, может иметь более глубокие корни и отразиться на развитии?

– То есть со взрослыми нейропсихологи не работают?

– Работают, например после инсультов, но другими методами. Мы же специализируемся на детях и применяем метод замещающего онтогенеза. То есть мы с ребенком заново возвращаемся на все моторные этапы, которые он проходит от рождения до одного года. Заново их проползаем в прямом смысле этого слова, смотрим, какие функции у ребенка лучше развиты, какие хуже. Допустим, хорошо организовано зрительное восприятие. Тогда оно ложится в основу, как костыль, и через него мы начинаем тащить те функции, с которыми возникли проблемы. И вот это воспроизведение моторного периода является как бы перезапуском системы.

Хотя по своему опыту могу сказать, что при определенном упорстве дети более старшего возраста тоже могут показывать неплохие результаты. Я даже на себе это чувствую. Например, задачки типа «Если брат мамы Маши — отец сестры Димы, то кто тогда Маша для Димы?» – раньше пока не запишу, тридцать раз не прочитаю, не могу понять. А сейчас, к своему удивлению, раз – и я поняла.

– То есть это не просто невнимательность?

– Это вопрос пространственных представлений. В нейрокоррекции мы строим пространство тела и осваиваем его: спереди, сзади, сверху, снизу, координация правой руки, левой ноги, глаз, рук и так далее. За счет этого крепче база тех формирований, которые нужно представлять в уме. Если я с телом разобралась плохо, на уровне мысли уже не смогу эти вещи хорошо чувствовать.

Нервные клетки  не восстанавливаются

Очень долго считалось, что нервные клетки не восстанавливаются. Сейчас всё больше ученых говорят о том, что нейрогенез имеет место. Но чтобы эти новые клетки образовались у ребенка, ему нужно сталкиваться с разным двигательным опытом. Не просто смотреть познавательную передачу, сидя перед телевизором, а именно сделать что-то своими руками. Двигательные задачи – это не только писать или конструировать, это и перепрыгнуть через забор, перелезть, втиснуться. Чем более пластичное тело на уровне крупной моторики, тем больше создается базы для того, чтобы сложилась мелкая моторика.

Про мелкую мы слышим сейчас повсюду, но, оказывается, тысячи детей, которые справляются с мелкой моторикой, продолжают испытывать трудности с крупной. А в результате может пострадать речь.

Нервная система как слоеный пирог. Сначала человек учится чувствовать равновесие, потом ощущать, трогать, нюхать. Затем приходит координация «глаз-рука» – когда я вижу, какой предмет хочу взять, и целенаправленно беру именно его. Далее развивается речь, регуляция и только потом обучение. То есть речь не может прийти до того, как пришло равновесие и все ощущения чувствительности. 

Пример

Включаешь кран с водой – слышишь звук «щщщщ», не «сссс», а именно «щщщщ». Эти чувственные вещи создают базу для понимания речевых звуков – когда завязываешь шнурки, поднимаешься по ступеньками, скатываешься с горки, учишься понимать напряжение, необходимое во рту для произношения разных звуков. Дети, которые плохо прыгают, имеют сложности и с языком. А если речь становится нечеткой — страдает письмо.

Психика развивается от простого к сложному, и нейрокоррекция помогает заложить фундамент. Однако она не восполняет пробелы в знаниях, поэтому чем раньше начать, тем больше шансов, что пробелы у ребенка не образуются.

Елена Суслова: К нам приходят пятиклассники, и у многих из них пробелы именно на уровне 5-6 лет, когда формируются предматематические понятия: «в-на», «за-под», «старше чем», «младше чем», «магазин дальше, чем школа», «Миша сильнее Пети». Если я это понимаю плохо, то переходить на абстрактные понятия, как X и Y в математике, я не могу. Когда педагог общается с учеником, он дает ему информацию в левое полушарие, где распознается речь. А правое полушарие в этот момент должно создавать образы. С чтением то же самое. Я читаю, а правое полушарие создает образы. Мне становится интересно. Те, у кого правое полушарие не включено в этот процесс, читают, соединяют слова в предложения, но воспринимают это как пытку.

– С чем связано то, что у детей мало накопленного опыта?

– То, что сейчас дети уже до школы умеют читать и писать, – это не биологическая тенденция, обусловленная эволюцией?

– Это перекос. Приходят к нам дети на диагностику, потом двадцать минут мы беседуем с родителями. В это время ребенок в коридоре должен сам себя чем-то занять. Они не могут, не умеют играть.

– Из условных 100 процентов детей скольким требуется нейрокоррекция?

– Фактически все 100 процентов нуждаются хотя бы в единичном посещении нейропсихолога для консультации, для того чтобы определить, есть ли сложности и насколько ребенок способен их решать. Перед первым классом хорошо бы посмотреться всем.

В Центре Елены Сусловой работают пятеро специалистов: три нейропсихолога, логопед-дефектолог и психолог. Сначала они проводят диагностику. При необходимости назначают курс коррекции.

Один курс нейрокоррекции длится два месяца, занятия проходят два раза в неделю. Затем равная по продолжительности пауза, когда рекомендуется дополнительно позаниматься либо с дефектологом, либо с логопедом, психологом или добавить спортивные нагрузки. Всё вместе совмещать нельзя, так как специалисты стимулируют разные участки мозга, у ребенка может наступить перегруз. Занятия индивидуальные.